Новости

Русскому либералу

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды чистый лик увидел,

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел.

А. С. Пушкин

Велик ты в круге только тесном,
Но мал на поприще небесном…

Н. С. Арцыбашев

 

К истории вопроса.

Патриотизм, как и любовь, каждый представляет себе по-разному, поэтому этим двум словам свойственна необыкновенная текучесть и переливчатость. Неслучайно пики и копья ломаются не в одном поколении уже на стадии определения этого термина. Пушкин и Чаадаев, до них Радищев и Щербатов, позже славянофилы (А. С. Хомяков, братья Кириевские, К. С. Аксаков, Ф. И. Тютчев) и западники (И. С. Тургенев, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв, К. Д. Кавелин) - и так до наших дней. Упрощенно говоря (более подробное и сравнительное рассмотрение славянофильского и западнического течений общественной мысли России середины XIX века не является предметом данной статьи), славянофилы видели судьбу России в её особом пути, основанном на крестьянской общине как органическом укладе хозяйственной жизни русского крестьянства, православии как духовном стержне всего русского народа, и самодержавии во главе с Помазанником Божьим. И вот крестьянская община расслоена и практически уничтожена Столыпиным, церковь отлучается от государства, монархия, загнанная сама собой в либеральную петлю, удушается довольно безыскусным заговором думских буржуа (Родзянко, Гучков) и командующими фронтов (командующий Северным фронтом генерал Н. Рузский прежде всего) во главе с Начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералом М. Алексеевым. Славянофильские столпы - самодержавие, православие, народность - пали как языческие идолы Перуна и Дажьбога, и страна покатилась было по западной колее, но с прежним славянофильским пониманием, вернее, чувствованием патриотизма как особенности национального духа и величия. Об этом красноречивей всего говорят лозунги февраля 1917 года: «Да здравствует народ, земля, свода, мир», «Отечество в опасности. Пролитая нами кровь требует войну до победы. Товарищи-солдаты, немедленно в окопы. Вернуть Ленина Вильгельму», «Место женщин в Учредительном собрании» (женщин во все времена тянет не туда, где им предназначено быть природой), «Да здравствует беЗплатное народное образование» и т.п.

 

В этом разрыве и прячется та самая «загадочная русская душа», которую пытаются вычислить и измерить западнолиберальным рассудком, тютчевским «общим аршином». Октябрьский переворот 1917 года, осуществленный на западное золото (Ленин – деньги Германского Генштаба, Троцкий – финансирование американских банкиров типа Парвуса), и имевший первостепенной целью выбить Россию из Первой мировой войны (для Германии) и отпихнуть от послевоенной добычи (для США), загнал Россию по западным рельсам в тупик, предназначенный для грабежа и разбоя. Идея мировой революции и перманентной революции (Троцкий.1), казалось, выжег национальные особенности русского человека вместе с любым чувством патриотизма, превращая его в «солдата мировой революции». России при этом была приуготовлена участь хвороста для западного революционного костра2 и объекта западной, как ни странно, пролетарской (!) эксплуатации.

 

Одна из самых значительных исторических заслуг Сталина состоит как раз в том, что из интернациональной коминтерновско-троцкистской колеи он направил Россию в сугубо национальную (построение социализма в отдельно взятой стране), восстановил самодержавие, пусть и партийное, и заменил Новый завет на еще более Новый – Краткую историю ВКП (б). Народность после победы в Гражданской войне (во многом благодаря жесткому антитроцкистскому руководству Сталиным Южным фронтом осенью 1919 г.) была обеспечена на семь десятков лет. Наступила эпоха красного славянофильства, как бы чудовищным это ни показалось А. Хомякову и К. Аксакову – такое воплощение своих идей они не могли бы себе представить в страшном сне. Но, тем не менее, именно патриотизм масс стал краеугольным камнем успешной индустриализации и подготовки материальной базы неминуемой войны с западной антицивилизацией, полностью построенной на обостренном до международного разбоя национализме.

 

Одна из самых значительных исторических заслуг Сталина состоит как раз в том, что из интернациональной коминтерновско-троцкистской колеи он направил Россию в сугубо национальную (построение социализма в отдельно взятой стране), восстановил самодержавие, пусть и партийное, и заменил Новый завет на еще более Новый – Краткую историю ВКП (б). Народность после победы в Гражданской войне (во многом благодаря жесткому антитроцкистскому руководству Сталиным Южным фронтом осенью 1919 г.) была обеспечена на семь десятков лет. Наступила эпоха красного славянофильства, как бы чудовищным это ни показалось А. Хомякову и К. Аксакову – такое воплощение своих идей они не могли бы себе представить в страшном сне. Но, тем не менее, именно патриотизм масс стал краеугольным камнем успешной индустриализации и подготовки материальной базы неминуемой войны с западной антицивилизацией, полностью построенной на обостренном до международного разбоя национализме.

Иван Ильин, посмертно вернувшийся в Россию, определял национализм как «любовь к духу своего народа, и притом именно к его духовному своеобразию».3 Думается, что великий русский философ подразумевал именно патриотизм, то есть национализм, обращенный внутрь самих себя, а не прищуривший свысока свой «исключительный» взгляд на не завоеванные и не разграбленные покуда пока территории. И здесь патриотизм и любовь смыкаются в простом и потому истинном понимании – любви к своему народу, к своей Родине, а не к западнической абстрактной чаадаевской «истине», понимаемой каждым по-разному и непременно к своим интересам. Гитлер тоже верил в непоколебимую истину своего мессианства. Это сгубило не только фатерлянд, оформленный Третьим рейхом, но и еще 70 миллионов человек с их собственными истинами. Тот же Чаадаев, объявленный Николаем I сумасшедшим за такую философию (Петр бы пытал, Сталин бы расстрелял, Троцкий бы поставил памятник) основывал свои воззрения по поводу того, что «… С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы перенимали только обманчивую внешность и бесполезную роскошь» предпочтением «бичевать свою родину, … огорчать ее, … унижать ее, — только бы ее не обманывать.» Как это перекликается с масоном Н. Карамзиным, давшим за государственный счет масонско-искаженную историографию России: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно для русских, и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то моё, ибо я человек!» 4

 

Именно для «пользы» человека изготовителем музыкальных инструментом немцем Шмидтом в Париже была изобретена гильотина (какой сарказм истории), на которой через два года после написания этих либеральных сентенций, французскими «людьми» - почитателями «истины» - по решению Конвента большинством в один голос был казнен Людовик XVI.

Была вообще объявлена эра «истины», Собор Парижской Богоматери, так недавно неразумно сгоревший, был превращен в Храм разума, люди же с «неправильной» истиной пачками свозились на Гревскую площадь под нож.

Но, чтоб не отвлекаться в сторону – либералы, начиная с первого из них – Чаадаева, оправдывают уничижение России и превозношение чуждых и даже враждебных нам племен «благородным» стремлением любить родину с открытыми глазами – перефразируя того же Чаадаева. Дескать, бичевание, унижение и вообще поношение своей страны ей только на пользу – глаза любящего открыты, голова гордо задрана, уста отверсты. (Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной). 5

Менялись режимы – от авторитарного до нынешнего либерального – но этот подлый приём остается неизменным...

Продолжение следует.

 

1. «Завоевание власти пролетариатом не завершает революцию, а только открывает ее».

Троцкий Л. Д. «К истории русской революции».

2. Роль хвороста, разжигающего западный костер, роль пушечного мяса западной пролетарской революции - вот роль России и ее народов.

Дмитриевский С.В. «Сталин»

3. Ильин И. А. «Путь духовного обновления»

4. Карамзин Н.М. «Письма русского путешественника», 1790 г.

5. Чаадаев П.Я. «Апология сумасшедшего».

БЛЕСК И НИЩЕТА РУССКОГО ПАТРИОТИЗМА (Часть II)

БЛЕСК И НИЩЕТА РУССКОГО ПАТРИОТИЗМА (Часть III)

БЛЕСК И НИЩЕТА РУССКОГО ПАТРИОТИЗМА (Часть IV)

БЛЕСК И НИЩЕТА РУССКОГО ПАТРИОТИЗМА (Часть V)

БЛЕСК И НИЩЕТА РУССКОГО ПАТРИОТИЗМА (Часть VI). Русский фараон.

Дмитрий Дарин